В Коробке С Карандашами. -------------------------------- Вам когда-нибудь дарили коробку с карандашами? Чувствуешь себя как минимум творцом не правда ли? Карандашами можно нарисовать все, что угодно. Солнце и небо, облака и траву. Сколько цветов, сколько ярких красок, сколько жизни в них. Знаете, у меня тоже есть коробка с карандашами. И это не просто коробка, в которой находятся карандаши, это самая волшебная коробка с карандашами из всех волшебных! Хотя бы потому, что там порой можно найти самые неожиданные вещи. Давайте я расскажу вам о тех из них, которые находятся там более-менее постоянно. Итак в моей коробке с карандашами всегда лежит таблетка анальгина. Я пользуюсь ей нечасто, но все же она там есть. Еще там есть таблетка пирацетама, но ей я пользуюсь уж совсем редко. Если заглянуть в коробку еще раз, то вполне можно найти там сами карандаши. Простые, но зато от 2т до 2м. Кофе. Да, там есть и кофе. А еще... еще в моей коробке есть ночь. Её запах, ее свобода. Есть мои мысли. Их немного, но они ... они притягивают к себе. По крайней мере меня) Есть мое настроение. Его там тоже немного. Вот только занете... Пожалуй, моя волшебная коробка совсем скоро перестанет быть волшебной... А превратится в самую обычную коробку с карандашами, лежащую и пылящуюся на полке в шкафу. Немного грустно, не правда ли? Зато пока - моя коробка с карандашами самая волшебная из всех волшебных...
Иллюзии. ------------ Жил-был человек. Самый обыкновенный, такой как многие из нас человек. Я бы даже сказал - человечек. И была у него любимая. Его Любимая. И все вроде бы у них было хорошо. Они не ссорились и жили душа в душу. На ночь он всегда желал ей спокойной ночи, а по утрам будил поцелуем. Они готовили друг-другу завтраки и дарили подарки. Он был романтик. Верил в Любовь и Рыцарство, иногда писал стихи, посвящая их своей любимой. И еще он знал, что всегда простит своей любимой все-все-все на свете. И не замечал ничего вокруг, кроме своей Любимой. Вот только вам не стоит заходить к нему в гости. Хотя бы потому, что зайдя в квартиру и увидев этого человека вы усомнитесь в нем. Он скорее всего не заметит Вас. Да, он поздоровается и предложит Вам чаю, но когда Вы уйдете, он даже не вспомнит, что Вы заходили. Ведь он думает только о НЕЙ. И если Вы этого не знаете, то очень сильно удивитесь. Потому, что кроме него в квартире больше никого нет...
Поезд Длинною В Год. ---------------------------- Ты не любишь вокзальной суеты, прощаний за минуту до отхода поезда и того состояния, когда хочется так много сказать друг-другу, но нет нужных слов, а если бы они и нашлись, то совсем не хватит времени, чтобы сказать их вслух. И все-все умещается в один лишь взгляд. Нежность и боль, Любовь и грусть. Немного тоски, капля неизбывной печали, легкая улыбка и самые проникновенные слова. Когда в одном лишь прикосновении передается то, чему никогда не будет названия в нашем языке. А я... я не люблю уезжать. Приезжать - да, это по мне. Или когда приезжают ко мне - это тоже по мне. Но так уж сложилось, что всю жизнь я в пути. Откуда-то уезжаю, куда-то приезжаю, где-то меня ждут, а где-то нет. И вроде бы пора остановится, пора найти свой дом. Нашел, он есть, он родной, но что-то в нем не так. Я знаю что. В нем нет тебя, а без тебя он почти мертв. Но вот я подхожу к телефону и набираю твой номер. - Привет это я. Знаешь... Знаешь, я не могу без тебя, приезжай. Затаив дыхание жду отказа, и вот, в трубке раздается твой голос. Слегка нервный, но такой глубокий. - А я не могу без тебя, я приеду. Ты ведь встретишь, да? - Встречу. Я встречу тебя так, что каждый дворик моего города, каждый мост и каждый дом будут рады тебе. Куда бы ты не ступила, мой город примет тебя. - Тогда до встречи? - До встречи. Кладу трубку, еще не веря в свое счастье и тихо опускаюсь в кресло. Но что же не так? Дом как будто бы укоризненно смотрит на меня. В чем же дело? Потом смотрю на часы. До прихода твоего поезда остается ровно год...
без названия... ------------------- Мы входим в город, держась за руки. Теплый летний ветер нежно ласкает наши лица, гонит по тротуарам старые газеты и хлопает дверьми и ставнями заброшенных домов. Город пуст. Как и сотни других уже пройденных нами. Можно зайти в любой дом и он любезно откроет нам все тайны своих хозяев. Хозяев, которых больше нет. Можно снять трубку и набрать номер. Любой, наугад. Ответом будет лишь вереница гудков, которая может длиться бесконечно. Ржавеют машины, протекают крыши. С каждым годом города все меньше и меньше напоминают самих себя. Остаются серые остовы зданий, какие-то вещи. Кое-где сохраняется работающая электроника – где-то ставший бесполезным телевизор, где-то магнитофон с неплохой подборкой разбросанных вокруг него кассет. Сначала мы задавали вопросы. А потом перестали. Ни в одном месте, где мы побывали, ответов не было. Одно мы знаем точно – это было не наше желание. Но факт остается фактом. Вот уже тридцать с лишним лет. А города меняются быстрее, чем мы. Знаешь, за эти годы ты ничуть не изменилась, первые морщинки вокруг твоих лучистых добрых глаз лишь красят тебя, длинные волнистые волосы все так же прекрасны. Мы входим в город молча – это уже стало традицией – не хочется нарушать первое знакомство с тишиной лишним словом. Это торжественный, хотя и немного грустный момент. Потом, сидя в каком-нибудь из пустующих баров мы будем тихо беседовать о судьбах ушедших людей, о том, чем этот город красив, а чем нет. И никто не будет против, никто не потревожит нас. Мы входим в город, держась за руки.
Когда-то давно начатый, но так и незаконченный рассказ... Заходящее Солнце медленно уплывало за горизонт, а его последние лучи нежно, словно прощаясь, золотили верхушки деревьев. По лесной дороге, внимательно вглядываясь в сумерки, медленно ехал всадник. На вид ему было лет тридцать, но уже на висках проглядывала седина. Одет он был в кольчугу, под которой виднелась белая рубаха. На ногах были холщевые штаны, и сапоги оленьей кожи. Поручни и поножи дополняли доспех, короткий нормандский щит был приторочен к седлу, а остроконечный шлем лежал в седельной сумке. Двуручный меч в заплечных ножнах, засапожный нож в голенище левого сапога, да простой, тисовый лук составляли все его вооружение. Воин еще раз посмотрел вокруг, подыскивая место для стоянки, заметил небольшую полянку среди берёз и направил туда коня. Разбив крохотный лагерь и разведя костер, воин уселся поудобнее на землю и стал смотреть на пляшущие язычки огня. Стал думать. Вспоминать… Прошло уже почти двенадцать лет с того самого дня, как орды орков прошли сплошной стеной по его деревне, сметая все на своем пути. Не щадя женщин и детей, добивая раненых и стариков.… В тот самый день – его, совсем молодого юношу, только вставшего на путь воина, в первый раз взяли с собой в дальний дозор. Их маленький отряд покинул деревню с первой звездой, и вернуться должен был лишь через два дня. Вот только вернулись они на пепелище и узнали о том, что орки, до сих пор не предпринимавшие ничего подобного, пошли войной на Королевство Этларион –королевство, в котором и находилась его деревня Ключи, названная так за обилие подземных ключей и родников с необыкновенно вкусной, а в некоторых местах даже целебной, водой. Что было потом он помнил смутно. Помнил, что эльфы сразу откликнулись на зов людей и прислали отряды своих лучников. Помнил, как подгорные гномы загорелись праведным гневом и их стройные хирды влились в армию людей, а выкованное ими оружие разило без промаха, вдоволь напившись крови орков. Помнил магов – и своих и чужих, истреблявших орков своими заклинаниями и волхвов, лечивших раненых… Помнил, многочисленные битвы. В которых участвовал он сам, павших от орочьих стрел и ятаганов товарищей, много чего помнил ещё молодой воин, много чего ещё… А потом была битва у Холма Четырёх Ветров… Последняя битва в той, Последней Войне. Битва, в которой ценой огромных потерь были разбиты темные воинства и уничтожены бесчисленные количества орков, и помогавших им троллей, кобольдов и гарридов… … когда воин очнулся от раздумий, на небе светила полная Луна, где-то в лесу ухал филин, а догоревшие головешки еле тлели, и уже совсем не давали тепла. Окончательно вернувшись на землю, воин сначала мысленно выругал себя за беспечность, а затем очертил круг охранного заклятья, прошептал слово силы и завернулся в плащ, предусмотрительно вынутый из седельной сумки и расстеленный рядом с тем местом, где он сидел. Уснул он почти мгновенно – давала о себе знать усталость, накопленная за день пути… А под утро ему приснился необычный сон, совсем не похожий на те, что снились ему всегда. Они стояли посреди бескрайнего поля, и в их лица дул сильный, почти неистовый ветер, словно стараясь сбить с ног. Спутников своих он не видел, а оглянувшись несказанно удивился – позади него стояли трое: эльф, гном и необычайно красивая валькирия. - Здрав будь, Ратибор – произнесла валькирия и улыбнулась. - И тебе здраво, прекрасная воительница, но… вы знаете мое имя, откуда? - Хоть ты и молод, но имя твое известно далеко за пределами Этлариона. К тому же те, кого ты спас во времена Последней Войны помнят тебя – сказал эльф. - Я Елинава – представилась валькирия – а это Ори и … … и тут воин проснулся. Что-то было не так. Очерченный круг охранного заклятья оказался нетронутым, но что-то было явно не так. Занимался рассвет и первые, самые ранние птицы начинали вплетать свои удивительные трели непередаваемую красоту утреннего леса. Однако воина разбудило совсем другое. Неясное, смутное чувство тревоги заставило воина проснуться, кто-то или что-то приближалось к месту его стоянки и это не могло не тревожить, тем более, что приближалось это нечто тихо, стараюсь не выдать себя ни треском подвернувшегося сучка, ни движением ветки густого кустарника, окружавшего поляну. Когда чувство тревоги стало максимальным, воин негромко, твердым, уверенным голосом произнес: - Кем бы ты ни был, выходи и покажи себя. А если хватит смелости, то сразись со мной в открытую. Кустарник справа от воина заколыхался и на поляну вышел эльф, одетый в зелёный плащ, такого же цвета штаны, и, конечно же, с неизменным луком за плечами. Эльф из его сна, имени которого не успела назвать валькирия Елинава. - Мне нет нужды сражаться с тобой, - тихо и мелодично сказал эльф, - я искал тебя, Ратибор, и вот, наконец, нашел. Странные дела творятся в Этларионе, но об этом потом, позволь я сначала назову себя. Я – Тингол, лесной эльф и пришел к тебе потому, что о многом надо потолковать нам с тобой, Ратибор, - как я уже сказал странные дела творятся в Этларионе и за его пределами и пока никто не может объяснить какие именно и к чему это может привести… - Что ж, почтенный эльф, хоть ты и появился скрытно, точно тать, но я вижу, что у тебя и впрямь нет дурных намерений, садись же, и давай потолкуем, только сначала, ты уж прости, - я разведу огонь и позавтракаю, а ты, если хочешь – присоединяйся. Снедь у меня не ахти какая – хлеб, да сушеное мясо, но если не побрезгуешь человеческой едой, то милости прошу. Эльф улыбнулся и присел рядом с человеком. Взял ломоть мяса и с аппетитом принялся жевать его так, как будто вместо ягод, трав и кореньев всю жизнь питался исключительно мясом. - Я ведь был там, - задумчиво произнес эльф, - в битве у Холма Четырех Ветров. Был среди тех, кто пришел на помощь Этлариону и сражался в рядах его армии. Там, чтобы выжить, мы ели коней… так что не удивляйся, Ратибор, ничему не удивляйся, мне почему-то кажется, что совсем скоро у нас не будет времени даже на удивление… -Так что же происходит, Тингол, что заставило тебя, Перворожденного, искать меня? - Странные дела творятся в Этларионе, - в третий раз повторил эльф, - очень странные. И не только в нем. Разбитые и отброшенные за море орки что-то замышляют. Похоже, что они активно к чему-то готовятся, но наши разведчики ничего толкового сказать не могут – армию орки не собирают, а если и делают это, то очень и очень скрытно, так, чтобы никто не заметил. Ваш король очень обеспокоен этим, да и не только он. Весь Хоуплэнд встревожен тем что происходит, потихоньку собираются армии и начинаются серьезная подготовка – гномы снова куют оружие и доспехи, эльфы готовят стрелы. Вот только боюсь, что простым оружием не обойтись… - Хорошо, но причем здесь я? Я ехал в столицу, намереваясь поступить в городскую стражу, и ни о чем таком и слыхом не слыхивал, зачем надо было искать именно меня? - Ты – один из героев последней войны, тот кто снискал себе славу на поле битвы, тот кто не жалея себя спасал и эльфов и людей и гномов, тот на кого пал выбор нашего Вече. И очень важно, чтобы ты отправился со мной в Дип Форест, к друидам, ибо только они могут сказать что же все-таки замышляют орки и только они знают древние легенды и пророчества, оставленные нам Древними. При упоминании сил Дальних и Древних вокруг путников повисла чарующая тишина, и даже птицы на время прекратили выводить свои трели…
Глава II
Мягкий полумрак густого хвойного леса не могло разогнать даже жаркое полуденное Солнце, а все звуки, завязнув в этом воздухе, казалось, затухали, и даже пение птиц казалось приглушенным и идущим издалека. Но вот что-то новое ворвалось в размеренную жизнь этого места – сначала незаметно, затем все громче и громче – новый звук родился в этом лесу. Кто-то большой тяжело, но быстро бежал по лесной тропинке, не обращая внимания на ломающиеся под ногами ветки, на придорожные кусты, что задевали его своими длинными руками-ветками. Только этот звук ворвался в вечную дрему деревьев, но если на мгновение замереть, если прислушаться уже не к звукам, а к легким дуновениям ветерка, то можно было бы понять, что бежит он не один – за ним бежит кто-то еще, бежит так, как умеют бегать только эльфы – неслышно, в едином порыве слившись с ветром и окружающим лесом. Это и были эльфы и бежали они точно по следу того, кто так неуклюже пробирался через Сумеречный Лес. За орком.
без названия... ----------------------- Вы когда-нибудь были ветром? Жгучим, соленым ветром, таким, который, свиваясь с упругие смерчи ранит вас в самое сердце, оставляет порез за порезом на ваших щеках и ладонях? И одновременно - огнем - жестоким, всепоглощающим огнем страсти, который сжигает вас изнутри, сжигает без боли, так, что вы снова и снова черпаете в нем силу, но при этом сгораете до тла, даже не замечая этого. Я был и тем и другим. Тихой поступью манящей недосказанности, неотвратимостью, неизбежностью и маленьким, упругим черным вихрем, в котором смешалось все, что есть человеческого и демонического: нежность и страсть, до одури бьющий в голову восторг, цунами и тихий шепот листвы. Это ... все равно, что Мьёлннир(Mijollnir), зажатый в твоей руке, поющий боевую песнь и звенящий в упоении кровью предстоящей битвы. Это ... как величайший дар Богов. Вот только и цена за этот дар непомерно велика. Да, он был принят не в силу обстоятельств, а по собственному выбору. Да, я знаю, что ждет меня впереди, знаю, что через это можно пройти лишь один раз. Знаю, знаю, знаю... Вот только... Нет такой силы, которая смогла бы изменить мой выбор. УЖЕ нет... Ваше презрение? Что мне до него! Никогда я не поступил бы по-другому, представься мне хоть тысяча возможностей все изменить. О нет, мне не все равно. Совсем. Но это эмоции. Льющиеся через край и ищущие выхода. Но и разум твердо уверен в том, что все так и должно было быть. и никак иначе. почти. А сейчас. Сейчас я сижу в темноте под звуки готики и вижу лишь кровь, фонтанами бьющую из отворенных вен. Такого красного цвета я не видел еще никогда. И если мне суждено уйти, то уйду я абсолютно счастливым, с одним лишь ... И в то же абсолютно разбитым, сломленным и покоренным, с разорванной в клочья душой, ибо такова цена моего дара. Это цена за поцелуй. Поцелуй вампира.
Память. ----------------------------------------------------------- Осень. В наших душах отражается вечная серость неба и холод наших сердец. Холодный ветер, срывающий умирающую листву, отражается в бликах луж. Морось. Морось и ветер, серое небо и такой же серый асфальт. Это осень. Наступает вечер, и в серой полутьме загораются первые фонари. Я спускаюсь в метро в надежде на иллюзию тепла, со странным желанием быть поближе к людям. Поймать чей-то заинтересованный или равнодушный взгляд, обратить внимание на читающую около двери девушку или еще на кого-нибудь, просто, чтобы удостовериться, что ты еще жив. Вокруг сотни мыслей, тысячи желаний, чьих-то сбывшихся, а может - растоптанных надежд, чье-то счастье и чья-то боль… Вокруг свершаются судьбы, для кого-то вечернее метро – это всего лишь путь домой, а для кого-то – в никуда. Я очень люблю ночной город. Он во мне, а я его маленькая часть. В полупустых автобусах, в проезжающих мимо машинах, в чьем-то смехе, в гуляющих влюбленных. В чьих-то слезах и горечи. Я иду навстречу пронизывающему ветру и несу свою боль. Свою горечь и одиночество, но в то же время я несу пожелания счастья всем тем, кто в нем нуждается гораздо больше меня. Не знаю, насколько я искренен в этом, но … но действительно хочется, чтобы каждому из тех, кто встречается мне на пути достался кусочек счастья. И я с удовольствием раздам им свой. Подъезд. Лифт. Долгий путь домой, который хочется сделать еще длиннее. И одновременно – неизмеримо короче. Привычное позвякивание ключей, а не столь желанный звонок в дверь. И наконец-то тепло. Тепло, но странно – холодный ветер на улице проникает в душу, морось и свинцовое небо – тоже. А вот горячая вода – нет. Хочется тепла другого – человеческого. Тепла сердец, глубины любящих глаз, просто доброты. Вот только… только понимаю, что совершенно ничего не сделал, чтобы все это заслужить. Шелест воды действует почти гипнотически, я смотрю в зеркало и вижу… вижу летний вечер и двух молодых людей на крыше девятнадцатиэтажного дома. Память услужливо оживляет все ощущения, всю красоту сказки, спрятанной глубоко в сердце. Обжигающие поцелуи и совсем иной, теплый и добрый ветер, взгляд, в котором скрылась вечность и растаяли семь лет разлуки. Это сказка. Наша с тобой сказка, как бы коротка она ни была. Раскинувшийся внизу ночной город и мы. Слияние сердец и душ, у нас почти нет времени, а столько еще надо сделать. Потому что с первыми лучами Солнца нас не станет. Не станет затем, чтобы мы смогли подарить друг-другу себя. Там, семь лет назад. У нас есть мы и этот город. На этот короткий миг он наш, а мы – его. Мы помним его таким, каким он был так давно… каждую его осень, каждую улочку любимых районов, все то, где проходила наша жизнь. … запотевшее зеркало и кипяток, льющийся на руки, возвращают к реальности. Я протираю рукой зеркало и вижу в нем усталые глаза, в которых плавится океан разных чувств и пустота. Вот только нет никого, кто мог бы это все в них прочесть. Хочется вырваться за пределы этого мира, вернуться назад, что-то изменит. И в то же время не хочется, потому что я не знаю, что было бы если бы. Знаю, что я был бы другим. И может быть гораздо хуже, чем сейчас. Одиночество уже не пугает – оно мой старый знакомый. А боль в один прекрасный момент становится частью тебя самого. Я прихожу в универ, но одногрупники кажутся мне чужими. И одновременно самыми близкими людьми. Я знаю, что среди них я лишний. Прокручиваю варианты ухода из этого мира. Вот только… только мне не хватит мужества выбрать один из них. Хочется проснуться. Проснуться ото сна, который вовсе и не сон. Или?.. Устал. Просто устал. И так будет изо дня в день, а как долго продлится – не знаю. Смотрю на себя в зеркало. И мы остаемся один на один – я и она. Память.
металлистов "
Категории:
здорово! 
onder:
